Сага о безвестных героях, выбирающих верную бессмысленную смерть

(сага-сон)

И столкнулись Рать на Рать. И одна из них числом была вдесятеро меньше. Место у них было выгоднее, и потому держались они долго. Кони, люди, копья, мечи, щиты, кольчуги, шлемы сшибались раз за разом, оставляя на поле брани трупы, отрубленные руки, ноги, головы, стоны и стенания раненых, которых никто не подбирал. Потому что битва была насмерть.

Дело началось утром, а близился вечер. И та рать, которая была меньше числом, совсем обезлюдела. И всем было совершенно понятно, что драться дальше нет никакого смысла. Еще один налет чужих - и двинутся они дальше вершить свои черные дела. Мало того, что числом их существенно не уменьшить, да и времени не выиграть. А место было выбрано глухое, безлюдное на двадцать верст вокруг, - глухие леса да болота. А бойцы были на подбор – лет 25 – 40, прошедшие десятки битв, закаленные и опытные – цены им нет. Посовещались они и ушли в леса, чтобы: кто – соединиться с другими своими, сдерживать или побеждать орды чужих, а кто – рассосаться в лесах и долах, по всяким своим жизненным целям.

Но остался один. Безымянный герой. Известно лишь, что был он лет сорока, могучий и воевавший лет с 16. И были за ним десятки, если не сотни побитых врагов. И здоровье богом отмеряно – жить бы и жить. Но когда тысячи чужих ринулись на место битвы, встал он один против всех. И десятки копий одновременно пронзили его горло, тело, руки и ноги, так что и упасть на землю-матушку его труп смог совсем не сразу. Постояли над ним враги, кто удивляясь, кто нагло ухмыляясь, а большинство и вовсе не обратив никакого внимания, и поскакали они себе дальше, издавая свои победные крики. И только кровь речушками втекала в реки, ставшие на время на километры вдоль красными. Да вороны черные закружились, желая довершить начатое людьми, свое воронье дело.

И среди чужих только один постоял несколько минут, мудрый, над телом героя, думая о чем-то своем. Да и он поскакал дальше, догоняя своих.

И только один орел долго летал над героем, отгоняя от его окровавленного и даже в своей изуродованности могучего тела, настырное воронье. Но и он, полетав и, может быть, что-то непостижимое решив своим орлиным умом, покинул героя.

А сказ наш про героев – людей, которых за историю человечества наберутся миллионы: талантливых и полных жизни, которые вдруг, совершенно непостижимо для других и себя, пошли на верную безымянную и, очевидно, бесполезную смерть. Хотя до этого сотни раз умело и беспощадно уходили от нее. Чтобы жить дальше.

А нам остается, подобно орлу, покружить своим умом над ними, то ли добавив себе мудрости, то ли удивления, то ли восхищения над непостижимыми поворотами человеческих судеб и решений.

28.07.2010

Сказ о ветре и черно-буро-рыжей

Был он ветром. Было ему хорошо и привольно. Все у него складывалось, и леталось легкокрыло. И только иногда, по вечерам, овладевали им одиночество и муторность без своей черно-буро-рыжей. И тогда он, пролетая над случившимся кабачком, веселился, и муторность проходила, но ненадолго.

Была она черно-буро-рыжая. Не по волосам (иногда и по ним тоже). Был у нее нрав приветливый, и глаза сами устремлялись к людям. Никогда она подолгу не оставалась одна, а жизнь все шла. И только изредка, но глубоко ею овладевало томление по своему ветру. Смеялась тогда она и отгоняла мечты-видения, но и желала их безмерно и верила.

Конечно, они встретились. И ветру стало теплее, и сам он оттаял и потеплел. Она же светиться стала больше прежнего, а в глубине своей как-то меняться. Все у нее устремилось к Ветру: и мысли, и дела ее все были заняты его делами настолько, что Ветер иногда становился тяжелее, и разражались бурьки.

Но муторность у него исчезла совершенно. А заменилась вытаращенным взглядом, когда они с изумлением и восторгом смотрели друг на друга. Совсем даже иногда и не веря.

Мешались их границы в объятиях и время исчезало… А скоро прошли и бурьки…

01.2009

СТИХИ

Усмехаюсь с издевкой над рожей,

Что состроил при входе я в зал.

Дяди, тети, где прыгали, дрожью

Одиночеству вызов послав.

И неловко, и жалко мне этих

Нафталином припудренных теть.

Стало больно…

88 г.

* * *

Пасть дракона раз за разом

Пожирает равнодушно, как корова,

Наше время.

Пережевывает мелко и глотает безвозвратно.

И урчит утроба мерно,

Насыщаясь бесконечно.

08.82 г.

* * *

Я как бедный ребенок,

Которому больно солгали.

Глаза погрустнели.

Настолько, несчастные, скажут, -

Что только бы, - вон,

До крылечка дойти…

88 г.

Послесловие

Автор этих интереснейших эссе пока не известен широкой публике как человек пера. Его знают как талантливого психотерапевта тысячи людей, которым он помог в сложнейших ситуациях, кардинально изменив их жизнь. В связи с этим его слова обретают больший вес и вызывают большее доверие. Он изучал людей с самой юности, ведя дневники, грезил о способах помочь человечеству в целом…

Его работы наполнены глубоким знанием человеческой природы, глобальными точнейшими выводами, интересными параллелями, забавными сравнениями, эпитетами, красивыми метафорами…

Этот сборник называется «Эссе странника» неслучайно. Автор идет по жизни как странник, наблюдая окружающую жизнь, путешествуя, духовно растет и ранит свою душу печальными картинами, которые предстают перед ним…

Первое эссе называется «Забавное в Главном», являясь одновременно и сквозной нитью всего сборника. Автор ищет, как он называет, забавное: в людях, эпохах, личностях, внутреннем устройстве человека… И действительно, его сентенции весьма забавны… Но одновременно появляется и огромная печаль…

Стиль Странника отличается глубоким юмором, тонкой иронией, жгучим сарказмом и даже грубыми просторечиями, когда он говорит о социальных и человеческих уродствах, но есть и эссе, в которых мы чувствуем тонкую лиричность, особую чувственность автора: «Сказ о ветре и черно-буро-рыжей», «Сага о безвестных героях», «Искренний мальчик, само «Забавное в Главном», да и в каждом почти эссе о Любви то и дело проскальзывает такая лиричность, что все струны души начинают трепетать в унисон.

Сборник построен очень интересно как по расположению эссе, выбранным тематикам, так и по противостоянию собственных струн души автора, за болью и отвращением, отчаянием скрывается сильная любовь ко всему на Земле. Тяжело быть Странником. Но интересно, к чему придет автор в следующих своих странствиях.

Алена Антонова

Литературно-художественное издание

ШТЫКИН АЛЕКСАНДР

ЭССЕ СТРАННИКА

Сборник

В авторской редакции

Креативный редактор: Антонова Алена

Верстка: Антонова Алена

Подписано в печать 14.06.2012

Тираж 400 экз.